Этикетка записи гласит, что это татарская народная песня, а музыку написал Александр Ключарев. Верно тут одно — это поет Сара Садыкова, которая играла Майсару в «Голубой шали» Тинчурина и Сайдашева. Важно помнить, что Садыкова — это певица, начавшая писать песни, чего, по-моему, никогда до и после не было в татарской музыке.

Великолепная троица после оперы «Сания» приняла работать над новой оперой, на этот раз при помощи Мазита Гафури, который на основе поэмы «Эшче» написал либретто. Здесь описываются события первой русской революции. Гафури выстроил каждый акт, как отдельное произведение: село, золотые прииски, механический завод, высший класс и так далее. Дотошность оказала медвежью услугу авторам: по мнению, критиков, опера получилось тяжеловесной, а коллеги не могли договориться. Здесь играет огромное количество лиц, среди которых полноценную музыкальную линию получил только главный герой Нигмат, у которой опере есть четыре арии.
Как отмечает Рабит Батулла, после эта песня превратилась в народную.

Как вспоминает Сара Садыкова, в 1932 году, когда татарский театр готовил спектакль по пьесе Карима Тинчурина «На Кандре», она попросила у Салиха Сайдашева еще одну арию для своей героини Фариды. А тот ответил, что ему надо писать песню монтёров, почему бы выпускнице консерватории самой не попробовать? Не без трудностей Садыкова справилась с заданием, Сайдашев внес правки, оркестр сыграл, раздались апплодисменты… А его песня со словами «Без кабызган утлар — сүнмәс алар» пользовалась популярностью в 30-е годы. Правда, когда Тинчурин попал в жернова репрессий, по радио объявляли, что слова — народные…

Как пишет Джаудат Файзи, песню в радиокомитет Татарстана привезла певица Зифа Халикова, которая услышала ее в Куйбышеве (Самаре) в 1933 году, причем профессиональное ухо сходу различило влияние модных и современных, на то время, композиций «Урман кызы» и «Гөлйөзем ариясе». Через несколько лет ее пела, к примеру, Марьям Рахманкулова с оркестром. Тогда из текста было убрано упоминание другое имени (Зулейха), добавились новые строфы, над чем поработал Файзи. Окончательно в каноне закрепил ее Наки Исанбет с одноименной драмой.

С оперы «Качкын» стартовала карьера будущего «паровоза» советской татарской классики. Назиб Жиганов начал писать ее, учась на третьем курсе Московской консерватории, на основе либретто Ахмета Файзи, сначала — в виде одноактной пьесы. А в июне 1939-го с нее начал работу Татарский государственный оперный театр. Тогда это была уже объемная трехактная история о Булате, беглеце, примкнувшего к пугачевскому движению. Поют коллеги Жиганова, учившиеся в Татарской государственной оперной студии в столице. Как сообщает документальный альманах, это опера «о борьбе народа за свободу, о силе человеческого духа, о красоте подвига». Музыковеды указывают, что Жиганова буквально заставили ее написать — она была нужна идеологически для открытия нового театра.
Несколько лет назад оперная студия при консерватории поставила творение Жиганова, причем в работе участвовали даже студенты первого курса — актёры музыкального театра.

По-русски название песни переводят как «Томление». В 1930-1940-е ее пела Мунира Булатова. В 1938 году ее записал Загир Бичурин, который приехал в Москву из Ленинграда после музыкальной школы по классу скрипки и жил в одной комнате с Ниязом Даутовым, Фахри Насретдиновым, Усманом Альмеевым — будущими звездами оперы. По легенде, Хабибуллин посвятил песню первой жене, балерине Марьям Карамышевой, танцевавшей в балете «Шурале» Фарида Яруллина.

Усман Альмеев впервые исполнил «Сарман» в 1938 году на концерте оперной студии в Москве. Загид Хабибуллин аранжировал ее для исполнения на пианино. Певец вспоминал, что у него на родине эту песню называли «Әрә», а в Москве выбрали новое имя, и он сам додумал слова. При этом, оказавшись как-то в Сармановском районе, Альмеев удивился, что там все не как в песне — ни деревца, ни даже тополя нет. Кстати, слова к песне «Арча» тоже написал он. Таким образом, оперный певец заложил каноны советской народной песни — многие до сих пор не в курсе, что у «Сарман» есть конкретный автор.

Основанная на старинной песне «Яз да була», творение Файзи-Ерикея стоит в одном ряду с такими произведениями, как «Партизанка» и «Поход җыры» Фарида Яруллина (Ахмет ага и к ним придумал слова). Интересно соединение маршевых ритмов и лирических интонаций, когда в четкие доли вписана слоговая распевность, подчеркивается пением Асии Измайловой, которая добавляет еще необходимого пафоса. Измайлова родилась в Симбирске, в 1939-1944 годах пела в оперном театре, но потом вернулась в Москву — преподавать в драматической татарской студии ГИТИСа и Оперной татарской студии при Московской консерватории, а потом — на кафедре сольного пения консерватории имени Чайковского.

Командир стрелкового взвода 19 танкового корпуса не дожил и до тридцати. Его главное творческое достижение — балет «Шурале», однако были в композиторской истории Яруллина и песни, среди них — романсы на стихи Пушкина, патриотическая «Партизанка» и эта, прямо названная «Лирической». Обратите внимание, как изящно плывет основная мелодия, блестяще стилизованная под «народную», как парит с ней возвышенная вокальная партия — в голове сразу возникает идиллическая картинка под стать диснеевской.

Что сразу запоминается в этой песне — разнообразные колоратуры, которыми Сара Садыкова расцвечивает любовное томление. С помощью этих орнаментальных приёмов певица объединяет европейский романтизм и татарскую мелодику — и песня звучит так, словно исполнена прогрессивной барышней из татарской слободы. Стоп, так ведь Садыкова такой и является? Аналогичным образом выстроена и другая популярная песня Музафарова — «Сайра, сандугач».