Шарифуллин родился в Туркменистане, так что его изначально интересовала не только татарская музыкальная культура. Он активно ездил в фольклорные экспедиции, а его главным композиторским интересом стала хоровая музыка. Концерт для хора «Мөнәҗәтләр», за которую он получил в 2005 году премию Тукая — одно из самых его известных произведений, при этом Шарифуллин сочинил его в 1975 году. В одном из интервью он вспоминает, что показал ноты ректору консерватории Назибу Жиганову, а тот тут же побежал к проректору Семену Басовскому и заявил: «Это абсолютно новая страница татарской музыки. А это человек, который ее открыл». Но сразу предупредил, что у меня может возникнуть масса неприятностей с обкомом партии, и предложил убрать название. Я отказался».
Мунаджаты (в широком смысле — духовные мусульманские песнопения) были к тому времени вычеркнуты из контекста народной музыки, их не публиковали, не собирали, не пели. К сожалению, эта ветвь татарской музыки не получила до сих должного развития.

Сайяр Хабибуллин родился в деревне Суыксу Краснооктябрьского района Нижегородской области. Отец уехал работать в Москву, а потом забрал и семью. Вернувшись из армии, нижегородский татарин начал общаться «со своими». И решил написать песню на татарском. В первой версии звучали переводные с французского стихи, пока Ахмед Ерикей не написал новые. Песню, как вспоминает в интервью композитор, он привез одной певице в московскую гостиницу «Россия», но встретил Ильгама Шакирова, который тут же взял ее себе.

Пожалуй, ключевая фраза в этой песне — эта: «Сандугач, сандугач, син китәсең, мин калам». «Соловей, соловей, ты уходишь, я остаюсь» — словно бы тукаевское «Без китәбез, сез каласыз», «Мы уходим, вы остаетесь». Так поэт обещал в одном из стихотворений петь, когда встретит смерть. Музыка, словно построенная из всплесков, следующая за голосом. Пели ее Ильгам Шакиров, Хайдар Бигичев, Рустем Маликов, Георгий Ибушев, Филюс Кагиров — каждый вкладывает в нее то, чем является. Эта песня — лакмусовая бумажка для теноров.

У Ильгама Шакирова есть немало песен собственного сочинения (на стихи поэтов-профессионалов), которые и сейчас востребованы публикой. Среди них интересная история песни «Һаман истә» — получив ее от некоего композитора, певец не пришел в восторг от мелодии, переделал ее по своему. «Син сазыңны уйнадың» считается народной, вероятно, потому что она звучит очень органично былой эпохе. Перекатывающая перкуссия, восточная мелодика — редкий для татарской эстрады пример вдохновения арабской, мусульманской культурой.

Татарстанские музыканты явно не существовали в творческом вакууме. Более того, с самого зарождения татарской эстрады было общепринятым участие в ансамблях, оркестрах, хорах и русских исполнителей. На всех оказывала влияние и западная музыка, прорывавшаяся через радиоприемники, записи с пластинок. При этом не всегда модная музыка и облагороженное народное пение хорошо сочетались. Песня «Чулпан» — пример гармоничного существования двух традиций. Вся песня соткана из нюансов: флейта и гитара вторят голосу Ильгама Шакирова, барабаны и бас, при этом, играют достаточно агрессивно. В конце — шутка для знатоков: цитата из «битловской» Lucy In The Sky With Diamonds.

Единственная песня Садыковой на слова Хасана Туфана. Учитывая непростую судьбу поэта, ее можно назвать и монологом человека, насильно разлученного с родиной (в таком контексте она звучит в Камаловском театре в постановке «Агыла да, болыт, агыла…» о лагерном опыте Туфана). Также песня словно бы обращается к людям, которые едут на поезде, условно говоря, строить БАМ, чтобы потом с победой вернуться домой.
Певец Шамиль Ахметзянов в статье для журнала «Сююмбике» вспоминает, что впервые услышал ее в хоре клуба имени Максима Горького, где Сара Садыкова руководила народным хором. Там она сыграла и спела в 1972 году новую песню. Вскоре Празат Исанбет включил ее в спектакль по пьесе Рабита Батуллы «Өчәү юлга чыктык».
Здесь ее поет народная артистка республики Наджия Теркулова, до филармонии работавшая в Москонцерте. В ее голосе — безудержный оптимизм и вера в будущее.

Эту песню Файзи написал в 1932-м, спустя год после смерти Такташа для вечера его памяти. Тогда ему предложили сочинить музыку сразу к трем композициям, что он проделал за пять ночей. Из них публике запомнилась «Урман кызы» в исполнении Галии Кайбицкой, в отличие от марша «Син — дошманым минем» и романса «Байрак тегәбез».
Здесь представлена версия ВИА «Сайяр». Это единственный ансамбль Татарстана без явно выраженного солиста, который большое внимание уделял татарскому репертуару (хоть и не чурался русских песен). «Сайяр» начал формироваться в конце шестидесятых, а название ему в 1972-м придумал Шамиль Закиров, работник отдела агитации и пропаганды ОКОК ВЛКСМ, а в будущем — директор театра Камала. Группа набирает обороты, во многом благодаря неутомимости Рашида Абдуллина. Их песни звучат на радио и телевидении, в киосках «Союзпечати» продаются их плакаты. Они — востребованная у молодежи команда. «Урман кызы» «Сайяр» сделал почти в стиле «лаундж» (хотя такого понятия еще не было) — медленный темп, фанковые гитары, следующие за ними голоса. К сожалению, значительная часть песен группы хранится в фондах, а на пластинках появилась, по сути, только эта композиция — и «Ходжа Насреддин» с Ренатом Ибрагимовым.

Резко контрастирующий с оркестром Ренат Ибрагимов сравнивает Казань с Римом и Парижем. Заграничный по виду, московский по наглости, он в какой-то момент начинает почти что выдавать коленца, а ля Элвис Пресли. А если вслушаться в текст, то он очень даже аккуратный. Но соединение джазовых мелодий, широкоформатного вокала превращает эту не особо примечательную композицию в туристическую визитку.

Классическую татарскую песню Тагир Якупов поет на пластинке, изданной в 1977 году. Это характерный пример для татарской музыки — в любое десятилетие народ любит и поет народные композиции.
Якупов родился после войны, сначала был солистом-вокалистом в Государственном ансамбле песни и танца республики, а потом работал в филармонии. В его репертуаре народное творчество главенствует. Якупову прочили славу Шакирова, однако умер он в 53 года в страшной нищете, оказавшись без работы после сокращений штата, спиваясь, торгуя на улице сигаретами и семечками.
Но голос на записях зачаровывает — словно поет родной человек.

Песня с мини-альбома ВИА «Орфей». В ней начинал будущий соратник и аранжировщик Шакирова Вадим Усманов, и в какой-то момент музыканты «татарского Орфея» играли и в этом коллективе. Пела команда на русском и татарском, и эта крохотная пластинка — отчет об их татарском творчестве под руководством Рафаэля Мазитова. Также здесь есть «Ышанам» Рустема Яхина и Лябиба Айтуганова, «Оныта алмыйм» Рустема Яхина и Мустафы Нугмана. Однако самый любопытный номер — этот, названный на пластинке «Зугрэ»: лихой роковый номер, словно бы вдохновленный рок-оперой «Иисус Христос — суперзвезда». При этом какой-либо связи между аранжировкой и рассказом о милой девушке нет. На нашем сайте — версия Ибрагимова с той же аранжировкой

По сути, в Татарстане не было рок-групп (если не считать челнинский «Сак-Сок», появившийся в 1990 году). Любая не попадавшая на официальную сцену музыка была народной, о каком-либо подпольном татарском музыкальном движении информации нет.
Поэтому первая татарская рок-группа появилась в 1969 году в Финляндии, в общине местных татар. Татары Финляндии начали массово обосновываться в Хельсинки и других городах в начале века. Разумеется, песенная культура была для них способом сохранить традиции — к примеру, для чаепитий, на которых постоянно пелись песни, в 1967 году был издан массивный сборник.
«Лето мы проводили на даче, — вспоминает Дениз Бедретдин. — Когда мне было 13−14 лет, отец принес мне две пластинки с проигрывателем — All My Loving и Twist and Shout. Я их раньше слышал по радио, но когда у меня появились свои пластинки, очень любил эти песни. На финском радио современная музыка тогда звучала лишь 30 минут в день. Я слушал ее дома у своего друга Юкко Толонена, восхищался тем, как он в 15 лет играл на гитаре: он был ничем не хуже Джеффа Бека и Карлоса Сантаны! «Раз он играет, то и я могу играть», — наивно подумал я и начала учиться.
Выступления The Sounds of Tsingishan на вечерах в присутствии бабушек и дедушек заканчивались чуть ли не скандалом — старшему поколению не нравилось, как обращаются с их песнями. А группа записала две пластинки «Urta Idel halik köyläre» и «Saginam Duslarim», а потом распалась — у участников нашлись дела поважнее. В 80-е часть команды основала коллектив Başkarma, который добрался и до Татарстана, где музыканты узнали, что их записи здесь знают по кассетам.
Поначалу музыканты не собирались петь, а просто играли инструменталы. «70 чакрым», древняя песня скитальцев — их первый опыт в пении. В устах эмигрантов четвертой волны она звучит особенно горько.

Флера Сулейманова не сразу стала певицей — после девятилетки она, рано оставшаяся без отца в семье с еще четырьмя детьми, работала штамповщицей на казанском валяльно-войлочном комбинате. Но уже тогда ходила в хор, который вела Сара Садыкова при доме культуры имени Горького. Петь профессионально стала в Актюбинске, ее песни звучали на казахском радио. И только потом, поработав в Ульяновской областной филармонии, она оказалась в казанской, чтобы тут же попасть в Комитет по радиовещанию и телевидению при Совете Министров ТАССР. Благодаря этому факту немало записей Сулеймановой хранится в республиканском радиофонде.
На видео она поет классическую «Сибелә чәчем» в современных реалиях — и видно, насколько блестящее и актуальное противится этому и выглядит несуразно.

Пример влияния на татарскую эстраду оперетты — и повод поговорить о феномене Зиннура Нурмухамметова. Выросший в Астрахани, он учился музыке во Владивостоке, там же служил в армии, на Тихом океане. В Казанской филармонии он работает с 1969 года до распада СССР. Нет, вероятно, места, где он не выступал, включая страны соцлагеря. Уже в 1972 году на Всесоюзном телевидении показывают фильм-концерт «Зиннур Нурмөхәммәтов җырлый».
Вечно улыбчивый, игривый, свободный, он вдыхает жизнь в даже такие достаточно простые песни, как это признание всем девушкам страны сразу.

Как вспоминала Зухра Сахабиева, Сара Садыкова в 1978 году позвала ее в гости и показала новую песню, которая певицу буквально потрясла: вроде,  новая, а звучит, как древняя. После этого потрясенной артистке композитор сообщила, что решила с автором слов Гумером Башировым подарить песню ей.
Сама Садыкова в мемуарах вспоминала, что сочинение далось ей непросто: она слышала звуки родника, птиц, читала одноименный роман Баширова — и все ждала, две недели, когда появится тема.
Интересно, что у этой песни есть и другая мелодия — от Энвера Бакирова.

Песню Рим Хасанов предложил Нажми написать на вечере после премьеры спектакля по пьесе поэта «Күршеләрдә кунак», куда попал во время увольнительной из армейской части.
Нажар позже признался, что песня — о его давней любви, с которой он 35 лет обменивается письмами. Интересно, что после публикации стихотворения в сборнике поэт понял, что одна из строчек повторяет слова Мустая Карима! А певцы-то уже поют по-старому! Популярной ее сделал Фидан Гафаров. Нас же привлекла версия ансамбля «Саз», где женский хор меняет настроение из печального в романтически-возвышенное.

Отец Шамши Калдаякова был кузнецом, пишущим музыку, стихи, играющим на домбре. Его сын работал трактористом, зоотехником, а после армии поступил в Ташкентское музучилище. Тогда он написал «Менің Қазақстаным», который также называли «Маршем целинников». Позже она стала гимном Казахстана.
Стихи поэта Гафу Кайырбеков можно найти на многих казахских пластинках 60−70-х годов.
Флера Сулейманова знала казахские песни, ведь она несколько работала в этой республике. При этом сама песня явно написана по мотивам советских того времени — очарование ему придает само пение и лирический текст.

Блестящая стилизация под народную степную музыку в исполнении самаркандского самородка Эмиля Залялетдинова, который во время выхода этой записи в широкие массы, вероятно, трудится в литературном лектории филармонии.
Галимзян Сагидуллин, помимо песен, писал повести и драмы. К примеру, другая его популярная композиция, «Сибелә чәчәк» — это еще и пьеса.